РасследованияОбщество
Добавить в закладки
«Какие деньги, если ты просто ерундой занимался?»
Как и кто становится рабами в России. Публикуем расследование Znak.com о работных домах
20:43, 4 декабря 2020Никита Телиженко, Игорь Пушкарев, Znak.com
24447
Иллюстрация: Руслан Исмаилов / Znak.com
В России развивается индустрия по превращению людей в рабов. За последние семь лет работные дома, в которых обещают помощь, а потом удерживают людей насильно, заставляя «пахать за еду» и избивая их, появились почти во всех крупных городах, считают в движении «Альтернатива», которое занимается этой проблемой. При этом на такую масштабную сеть фактически не обращает внимания государство. Большинство организаций не оформлены официально, некоторым из них удается маскироваться под реабилитационные центры или благотворительные фонды. Людям, попавшим туда, может помочь выбраться лишь случайность, убедился Znak.com и на собственном опыте, и послушав истории о спасенных рабах.
Этот материал был опубликован на сайте Znak.com — уральского информагентства, входящего в объединение незавивимых медиа «Синдикат-100». «Новая газета» — участник «Синдиката». Сегодня мы публикуем расследование Никиты Телиженко и Игоря Пушкарева из Znak.com, чтобы расширить его аудиторию.
«Попадая к ним, ты становишься их собственностью»
Однотипные объявления работных домов в Екатеринбурге расклеены на остановках общественного транспорта, в пешеходных переходах в центре города. «Социально-адаптационный центр «Твой шанс». Помощь лицам, попавшим в трудную жизненную ситуацию».
«Рабочий дом. Бесплатное проживание и питание. Вознаграждение от 500 до 1000 рублей. Помощь в восстановлении документов».
Автомеханик Николай, недавно потерявший жилье и работу, рассказывает: он еле успел уйти из такого дома. «Они хотели отнять у меня последние документы и телефон», — вспоминает он. Николай утверждает: всех, кто попал в такие центры, насильно увозят в другие регионы. «Задача — обрезать все твои контакты. Чтобы, случись что, — тебе было некуда бежать и негде просить помощи. Попадая к ним, ты становишься их собственностью», — пояснил теперь бездомный мужчина.
По телефону, указанному в одном из объявлений («Работа, жилье, питание. Оплата до 1000»), отвечает мужчина, который сразу спрашивает: есть ли судимости, употреблял ли наркотики, бывал ли в подобных центрах. Последний вопрос:
— Жилье есть?
— Нет, я не местный, родом из Кургана. Нужны деньги на билет.
— Хорошо, сейчас тебе перезвонят.
Внедрение корреспондента Znak.com Никиты Телиженко в работный дом началось.
«Телефон отключай и давай мне»
Спустя несколько минут я уже протискивался между картонными коробками с едой, которыми были заставлены сиденья Daewoo Nexia. На ней неподалеку от места, где я нашел объявление, меня забрал 40-летний худощавый мужчина Владимир. Он представился начальником филиала благотворительного фонда «Новая эра» — компании, которая занимается грузоперевозками, отделочными работами и ремонтами. Сам Владимир, по его словам, раньше «плотно сидел на игле» и из-за наркотиков многое потерял, около 13 лет провел в колониях, в основном «за кражи».
Работным домом оказалась прибранная трехкомнатная квартира со свежим ремонтом и джакузи в новостройке на улице Уральской недалеко от центра Екатеринбурга.
«Телефон отключай и давай мне», — заявил помощник начальника Артур.
Он объяснил: первые две недели — карантин, связь с родственниками и близкими возможна только по его телефону и в его присутствии, выходить из квартиры по собственному желанию нельзя.
Квартиру Артур называл исключительно реабилитационным центром, а не работным домом.
«У нас здесь не тюрьма. Если чего не устраивает, просто подойди и скажи. Только не сбегай», — увещевал Артур. Он пролистал канцелярскую тетрадь со списком фамилий. «Смотри, здесь сотни имен. Те, кто приходил и сбегал. Вот твое имя. Пока оно зеленым, если убежишь — напишем красным. Твоя фотография у нас есть», — сказал собеседник.
Артур подчеркнул — у центра есть своя служба безопасности. «Чего не нравится, тебя обманули или побили — пиши им письмо. Приедут — в вопросе разберутся. Нужно — меня оштрафуют, ты накосячил — поедешь в другой центр. Мы серьезная организация, работаем через мэрию, за все отчет», — пояснил Артур. Только в Екатеринбурге, по его словам, у организации три квартиры. Кроме этого, «по всей стране» работают филиалы, поэтому нет проблем с переводом человека в другой регион.
После этого Артур протянул мне анкету-договор. Согласно документу, я в качестве «добровольца» должен был дать согласие на ограничение свободы передвижения, связи с родственниками и передачи любой информации, способной навредить «Новой эре».
Иллюстрация: Руслан Исмаилов / Znak.com
Мне предложили работать «на грузоперевозках, ремонтах и уборке строительного мусора». «Денег сразу ты не увидишь. Заработал 200 рублей — деньги — в конверт, конверт — в сейф. Туда, где полежит твой телефон. За просто так мы тоже тут не платим. За вызов 30 тыс. рублей приходит, нам с этих денег идет 3 тыс. рублей, остальное — в офис. Свои делим от того, кто и как работает. Какие тебе деньги, если ты, допустим, просто стоял и [ерундой] занимался?» — объяснил Артур.
Когда я сказал, что хочу уйти, Артур ответил, что без Владимира, которого в тот момент не было в квартире, выход запрещен. Во время телефонного разговора Владимир просил меня подождать его пару часов и в то же время написал Артуру СМС-сообщение: «Телефон без меня не отдавай». После разговора Артур показал сообщение и посоветовал «быстрее уносить ноги». Почему он так сделал, я так и не узнал, потому что поспешил последовать его совету.
В квартире остались Артур и двое «добровольцев». 40-летняя Варвара, которая рассказала, что попала в работный дом два дня назад и теперь здесь готовит еду, прибирается и стирает.
Второй обитатель — 35-летний Алексей — невысокий, больше похожий на скелет мужчина.
«Раньше в автосервисе красил машины, потом меня уволили. Нигде больше не брали. Когда стало холодать, я был в Каменске-Уральском. Чтобы не замерзнуть, нашел объявление и позвонил сюда», — рассказал он.
За две недели, по словам Алексея, он заработал 1 тыс. рублей — устанавливал сантехнику, — сказал он, не вдаваясь в подробности. Потом заболел. «У меня вчера температура была 41 градус, слабость. Поэтому дома сижу, объявления делаю», — пояснил собеседник.
«В организации остаются только те, кто хочет всерьез поменять жизнь»
Благотворительный фонд «Новая эра» зарегистрирован в Самаре и, судя по сайту, его представительства есть в Екатеринбурге и еще в 15 городах страны. По данным СПАРК, впервые фонд с таким названием был учрежден в 2012 году Андреем Блохиным и Константином Экономовым. Но в 2016 году фонд был ликвидирован. Другой фонд «Новой эры» поставили на налоговый учет в январе 2020 года. Его единственным владельцем и учредителем выступает Артем Сердаков. Вместе с Блохиным он является соучредителем грузоперевозочной компании ООО «Траст Груз» и еще одного благотворительного фонда «За светлую жизнь».
По телефону, указанному на сайте, ответил Сергей, который представился в разговоре со Znak.com региональным координатором адаптационного центра «Новой эры» в Екатеринбурге. Был категоричен — ничью свободу центр не ограничивает, телефоны там не отнимают.
«К моменту, когда люди попадают к нам, у них уже не остается никаких телефонов», — сказал Сергей. Но подтвердил, что реабилитантов они перевозят в другие города — чтобы «разорвать их связи с прежней жизнью».
Фонд, по его словам, работает исключительно как благотворительная организация для адаптации алко- и наркозависимых. Реабилитанты работают на расклейке объявлений, помогают детским домам и церквям. Никаких работ по погрузке-разгрузке или ремонтов.
«У нас законно. В организации остаются только те, кто хочет всерьез поменять жизнь», — заверил Сергей. Сколько сейчас в их екатеринбургских центрах находится людей, он сказать затруднился. Также не удалось выяснить, является ли квартира на Уральской представительством «Новой эры» на самом деле. Из разговоров с Артуром во время эксперимента корреспондент Znak.com понял, что эту квартиру организация снимает.
Источник Znak.com в силовых структурах Свердловской области сказал, что в полиции «не располагают информацией о противоправной деятельности домов трудолюбия». Более того, они не ведут отдельного учета преступлений, совершенных в такого рода учреждениях.
Пытки и каторжный труд
Иллюстрация: Руслан Исмаилов / Znak.com
Истории тех, кто попал в рабочий дом и превратился в невольника, попадают в СМИ едва ли не каждый месяц. В октябре «Комсомольская правда» публиковала историю Дмитрия Винокурова, чудом сбежавшего из рабства на одном из нелегальных кирпичных заводов Дагестана. В ноябре портал 78.ru писал про 41-летнего жителя Санкт-Петербурга, которого
в работном доме жестоко избили и изнасиловали полицейской дубинкой после просьбы выдать заработанные каторжным трудом 4 тыс. рублей.
В Тверской области в ноябре волонтеры движения «Альтернатива» (с 2011 года борется в России с торговлей людьми и всеми видами рабства) обнаружили работный дом, в котором удерживали силой 25 человек. Это произошло после того, как оттуда удалось сбежать Сергею Вострикову — 46-летний отец двоих детей еще в сентябре приехал в Москву на заработки из пермских Чернушек и пропал: родные не могли до него дозвониться, и сам он не выходил на связь.
Как выяснилось позже, бригадир послал его на новый объект в Дубну, а денег на обратную дорогу не дал. На одной из железнодорожных станций его заметили вербовщики. «Он от голода тогда уже плохо соображал и жутко промерз в тонкой курточке. Ему сразу в машину предложили пройти, покормить обещали. Он и согласился», — говорит тетя мужчины Валентина Александровна (фамилию она попросила не публиковать). В итоге Востриков попал в работный дом, где его «заставили пахать чисто за еду».
«Людей гонят из провинции в города кредиты и безработица»
За последние семь лет работные дома появились практически во всех регионах России, рассказывают в «Альтернативе». «Люди стали беднее, их гонят из провинции в города кредиты и безработица. Там они вынуждены пользоваться учреждениями такого типа», — объясняет он эту тенденцию. По словам Мельникова, чаще работные дома тяготеют к крупным городам, реже — к районным центрам. Объясняется это просто: там есть спрос на низкоквалифицированную рабочую силу. Соответственно, продать услуги рабов XXI века проще.
По подсчетам Мельникова,
один невольник приносит своему хозяину порядка 60 тыс. рублей чистого дохода в месяц, то есть в масштабах страны это колоссальный теневой бизнес.
«Если человек работать не может, то он им не нужен. Бомжей в работных домах нет. Часто туда попадают бывшие воспитанники детских домов. За пределами детдомов они совершенно не знают, как строится жизнь», — говорит он. Впрочем, по данным источника Znak.com среди силовиков, на Урале доход с одного человека в работном доме после всех расходов составляет 20–40 тыс. рублей в месяц.
Даже беглого поиска в интернете хватает, чтобы найти десятки объявлений. «Рабочий дом. Санкт-Петербург. Еженедельные выплаты. Позвоните, если у вас нет возможности добраться, мы за вами приедем», — говорится в анонсе на страничке рабочего дома «Исток» в соцсети «ВКонтакте». В ленте — сплошь объявления о поиске пропавших. «Поможем вернуться к нормальной жизни», — обещает сайт рабочего дома в московском Домодедове. «Зарплата 40%, лучшие условия проживания в рабочем доме. Работа для мужчин по городу Новосибирск с проживанием и питанием», — гласит страничка в соцсети «ВКонтакте» рабочего дома V.I.P.
Отличается пример Иркутской области, где рабочий дом организовали по настоянию региональных властей. Как рассказали Znak.com в благотворительном фонде «Оберег», он был создан в 2009 году как центр поддержки «социальных сирот» и специализировался на оказании помощи женщинам и детям. Однако несколько лет назад на фонд вышли представители министерства социального развития Иркутской области. Предложили взять на баланс приют для социально неблагополучных граждан в Ангарске. С тех пор организация начала работать еще и как «центр по возвращению утраченных трудовых навыков».
Тюремные порядки, грантовая поддержка и РПЦ
В целом, «Альтернатива» делит работные дома на три основные категории. Первая — те, кто маскируется под реабилитационные центры и благотворительные структуры и пользуется грантовой поддержкой.
Ко второй категории относятся те, что прямо себя позиционируют как рабочие дома. «Они напрямую ищут людей, у которых какая-то трудная жизненная ситуация. Их заманивают, отбирают документы и заставляют работать. Никаких денег, как правило, такие люди не получают. Часто их заставляют работать на стройке частных домов, погрузке-разгрузке, копать огороды и тому подобное», — продолжил глава «Альтернативы».
Такими структурами, по его словам, управляют «бывшие зэки». Соответственно, они устанавливают тюремные порядки.
«Случаев убийства не припомню, а вот избивают часто. Что-то не так сказал, не так сделал, недовольны работой — за все бьют и штрафуют», — отмечает Мельников.
Встречаются даже примеры перепродажи «невольников» в работные дома из других регионов. «Такса — 10–15 тыс. рублей. Причем эти «затраты» человек должен потом еще и отработать», — продолжил собеседник. Говорит, что раньше таких «криминальных работных домов» было много в Московской области. Сейчас они сдвинулись в «пограничные регионы» — Тверскую, Ярославскую, Владимирскую области.
Третью категорию работных домов, открытых при поддержке РПЦ, Мельников считает самыми безобидными. «Они по-честному дают кров, кормят и говорят, что денег в руки не дают, но, к примеру, купят билет домой», — говорит он. Среди таких организаций — дом «Ной», который на зарабатываемые членами общины деньги занимается содержанием инвалидов и престарелых.
Иллюстрация: Руслан Исмаилов / Znak.com
«На тех, кто способен работать, идет настоящая охота»
В самом «Ное» говорят, что попытка взять на себя содержание стариков и немощных сыграла с ними плохую шутку. «Когда соотношение трудящихся к немощным составляло 60% на 40%, организация могла функционировать без проблем. Но сейчас все поменялось. В пяти наших приютах находится более 1 тыс. человек. Из них 650 человек — это престарелые, и они не могут работать. Сил других 350 человек едва хватает, чтобы их содержать», — рассказал корреспонденту нашего издания помощник руководителя работного дома «Ной» Роман Трончук.
При этом Трончук говорит, что
в связи с пандемией коронавируса и последующим оттоком из России гастарбайтеров, конкуренция среди работных домов за рабочую силу увеличилась в разы.
«На тех, кто способен работать, идет настоящая охота. В Москве, на площади трех вокзалов, сразу работает порядка 60 рекрутеров. Их клиентов легко заметить. Как правило, это люди с сумками, пакетами и усталостью на лице. Таким достаточно предложить кровать и еду. Они уже согласны на все», — рассказал этот собеседник.
Операция «Чьи-нибудь руки»
Россияне не заменили мигрантов на рынке труда, теперь рекрутерам приходится бороться за каждого работника
«Работают в черную, без регистрации, налогового учета и трудовых договоров»
В аппарате Уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой, куда Znak.com обращался за комментарием по теме работных домов, дважды сообщили, что никаких жалоб на эти структуры к ним не поступало и как проблему это социальное явление в аппарате омбудсмена не рассматривают.
В «Альтернативу» сейчас ежемесячно поступает пять-семь заявлений от пострадавших. Но Олег Мельников уверен, что в аппарате Москальковой не обманывают. «Как правило, это люди крайне плохо образованные и плохо понимающие что-либо в трудовых отношениях. Они даже не знают, как и куда писать заявления», — пояснил он. В большинстве своем жертвы работных домов, сбежав оттуда, просто предпочитают забыть эту историю как страшный сон.
Кроме того, по словам Мельникова, почти все подобные организации «работают в черную, без регистрации, налогового учета и трудовых договоров». Проще говоря, они специально остаются вне закона и невидимы для государства.
Помощник руководителя «Ноя» Роман Трончук считает, что
у хозяев таких нелегальных структур «все на мази с местными властями и участковым».
И даже в случае удачного побега потерпевшие так и не могут найти правды у местных силовиков.
Сумевшая спасти своего племянника пенсионерка Валентина Александровна из Высоковска согласна с этим мнением. Она уверена, что кто-то из силовиков Конаковского района Тверской области покровительствует владельцам работного дома, в который попал ее родственник. Почти сразу после того, как Востриков бежал, ей на телефон звонил некий следователь Дмитрий и пытался выяснить, где именно находится племянник женщины, когда и с какого вокзала он выезжает домой.
Олег Мельников говорит, что несмотря на участие полиции в спасении 33-летнего москвича, отправленного родителями в тверской работный дом, уголовного дела по этой истории также не завели. «Почти у всех полицейских в России такое отношение к этой проблеме: если люди сами захотели работать за еду, то что они могут поделать?» — констатирует собеседник.
Он с этой позицией не согласен: «Где такая норма записана в трудовом законодательстве? Это фактически незаконное лишение свободы! Более того, когда людей передают с одного работного дома в другой, это вообще часть 1 статьи 127 УК РФ («Незаконное лишение свободы»)».
поддержать независимую журналистику
Понравилось расследование? Поддержи Znak.com
Делаем честную журналистику вместе с вами
Каждый день мы рассказываем вам о происходящем в России и мире. Наши журналисты не боятся добывать правду, чтобы показывать ее вам.
В стране, где власти постоянно хотят что-то запретить, в том числе — запретить говорить правду, должны быть издания, которые продолжают заниматься настоящей журналистикой.
Ваша поддержка поможет нам, «Новой газете», и дальше быть таким изданием. Сделайте свой вклад в независимость журналистики в России прямо сейчас.
- Банковская карта
- SberPay
- Альфа-Клик
- ЮMoney
- Реквизиты
ЕжемесячноРазово3 000 ₽1 000 ₽500 ₽300 ₽200 ₽Email
Нажимая кнопку «Стать соучастником», я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство
Пользовательское соглашение. Политика конфиденциальности.