Обсудить вопросы сектанства в нашей стране в студии ток-шоу “Треугольник” на канале ETV2 собрались бывший глава Центральной криминальной полиции, а ныне – член Таллиннского горсобрания от Социал-демократической партии Андрес Анвельт, психоаналитик Виктория Вейнранк и клирик Таллиннского собора Александра Невского отец Александр.

Отвечая на вопрос ведущего телешоу Ильи Нартова о том, приходилось ли ему в Эстонии сталкиваться с проблемой сектантства, отец Александр ответил утвердительно: «Мне приходится сталкиваться с проблемами своих прихожан, которые приходят и рассказывают о своих детях, родственниках, которые попадают в сети дьявольские, потому что любая секта – это образование, которое по сути своей противоречит традиционной конфессии, будь то православная, христианская церковь, будь то католическая церковь, иудаизм или мусульманство. Проблема эта остра, хотя страна у нас не очень большая и многонациональная, но тем не менее».

«В начале и середине 90-х годов, когда молодые люди, выходящие из тюрем, искали чего-то нового для себя, они или начинали использовать наркотики, или уходили в секты и в сатанисты (особенно эстонцы). Даже сейчас, молодые люди из церкви Пилиствере рассказывали о том, что их пытались заманить в какие-то другие «церкви», которые зачастую были просто какими-то проявлениями коммерции», — согласился с наличием проблемы Андрес Анвельт.

Говоря о том, что же такое религиозная секта, отец Александр пояснил: «Секта – это организация, объединенная одной верой, но верой, противоречащей христианской истине, той, о которой говорит сам о себе Христос. Если мы говорим о религиозных сектах, то это, прежде всего, противоречия в основах нашей церкви. Ведь они берут свое начало в протестанстве, в основе которого лежит протест истинной вере».

«Они говорят об изгнании беса, но Православная церковь с очень большой осторожностью к этому относится и кто попало и над кем попало совершать подобное не может. Они пользуются методами, противоречащими и науке психологической, и я уже не говорю об опыте, молитве, аскетических формах поклонения Богу», — продолжает он.

Когда молодой человек может вступать в религиозные объединения?

Говоря об условиях вступления молодых людей в какие-либо религиозные объединения, Андрес Анвельт сказал, что по закону, если люди вступают в это общество, то их данные должны быть переданы властям. «Но вопрос состоит в том, что формально, а что не формально. Потому что людям нужно какое-то количество, чтобы создать объединение. Но что они делают помимо этого? Государству они показывают эту деятельность лишь частично. Им удобнее свои дела делать, если не записывать многого».

«Эстонское законодательство дает ребенку полное право вступать в любое объединение уже с 15 лет. Для этого только нужно разрешение родителя или опекуна. Мы даем детям возможность присоединиться к сектам раньше, чем к политической партии. И вопрос в том, как государство может это контролировать демократическим путем. В этом смысле, я вижу проблему в том, что в 15 лет нельзя быть уверенным, что человек полностью руководит своими мыслями», — продолжил он.

«В советское время, каким бы оно ни было, хорошим или плохим, ни один молодой человек до 21 года не имел права вступить ни в одну религиозную общину. С 21 года человек становится дееспособным, вступает в совершеннолетие, когда человек способен отвечать за свои поступки. И здесь, мне кажется, государство могло бы сделать какой-то шаг и ограничить свободу человека», — уверен отец Александр.

Чем привлекательны сектанты?

Говоря о том, чем же сектанты привлекают молодых и вполне взрослых людей, психоаналитик Виктория Вейнранк сказала, что прежде всего это открытость: «Сектанты, в первую очередь, выглядят очень открыто. Они идут с благой вестью, настраивают человека на разговор, а потом идут в ход самые различные приемы манипуляции. Самое главное – разговорить человека. Если разговор не идет, то он развернется и пойдет в другую сторону. А если вы начали с ним разговаривать, то он вас на что-нибудь, да раскрутит. И это не просто так, потому что за каждого приведенного человека они имеют какие-то поощрения. Ведь в миссионерскую деятельность идет простой член секты, а не верхушка».

«Чаще всего туда, где тебя как будто бы любят, идут из-за каких-то психологических переживаний, связанных с одиночеством, со сложными взаимоотношениями в семье, когда тебе кажется, что тебя не понимают, и самое важное, — дети пубертатного возраста. Чаще всего – это дети из неустроенных семей и женщины, которые прошли через какие-то сложности в семейных отношениях, с родителями, с мужем, с детьми. И что удивительно, что бывают мужчины, которые не получили в жизни определенного взаимопонимания с женщинами», — перечисляет группу риска психоаналитик.

«А главное средство манипуляции в секте – это рамки – тебя ограничивают в общении с родственниками, тебя ограничивают в материальном плане, ты имеешь определенные требования, которым нужно следовать, ты незаметно становишься манипулируемым. Тебя просто используют», — завершает она свое повествование.

Можно ли вырваться из секты?

Отвечая на вопрос ведущего о том, можно ли и как вырваться из секты, Андрес Анвельт сказал, что прежде всего это зависит от личных качеств и от близких. «Я могу сравнить то, что делают, чтобы заманить человека в секту, с тем, что делают политические партии. И даже их материалы похожи. Они часто хотят замкнуть человека в рамки, чтобы контролировать его. Для некоторых людей важно все время преумножать количество последователей, которых он загоняет в определенные рамки, чтобы их контролировать. Это как его воины, с которыми он может делать все, что хочет. И это очень опасно», — уверен Анвельт.

«Манипулирование человеческим сознанием отличает секту от истиной церкви. Потому что в церкви внутреннюю свободу не ограничивает никто», — поддерживает его отец Александр.

«Мы все находимся в определенных системах. У нас есть определенные взаимосвязи. Систему нельзя поломать. Ее можно изменить, изменив самого себя, свое отношение к происходящему, изменить свой внутренний настрой», — поясняет механизм работы нашего сознания Виктория Вейнранк. «Каждый участник любого события имеет воздействие на то, что происходит. В жизни ничего не возникает на пустом месте. Опасно любое замыкание ребенка: если он уходит в себя, не контактирует с тобой. А уходит он в последнюю очередь. Сначала все кажется невинным. И мне кажется, тут причина еще и в том, что у нас очень низкая культура обращения к психологам. Тревогу мы начинаем быть тогда, когда дорога назад уже будет очень сложной».

Ровно через неделю Елена Поверина будет говорить в студии передачи «Треугольник» о детских домах в Эстонии и проблемах, с которыми сталкиваются выпускники детских домов, когда начинают самостоятельную жизнь.